2. Землянично-розовый дом
Этот небольшой квадратный дом стоял посреди маленького садика с выражением какой-то решимости на своем розовом лике. Зеленая краска на его ставнях побелела от солнца, растрескалась и вздулась кое-где пузырями. В садике с живой изгородью из высоких фуксий были разбиты цветочные клумбы самой разнообразной формы, обложенные по краям гладкими белыми камешками. Светлые мощеные дорожки узкой лентой вились вокруг клумб в форме звезд, полумесяцев, кругов, треугольников размером чуть побольше соломенной шляпы. Цветы на всех клумбах, давно оставленных без присмотра, буйно заросли травой. С роз осыпались шелковые лепестки величиной с блюдце — огненно-красные, серебристо-белые, без единой морщиночки. Ноготки тянули к солнцу свои пламенные головки, точно это были его дети. У самой земли среди зелени скромно сияли бархатные звездочки маргариток, а из-под сердцевидных листьев выглядывали грустные фиалки. Над небольшим балконом пышно раскинулась бугенвиллия, увешанная, будто для карнавала, фонариками ярко-малиновых цветков; на сомкнутых кустах фуксий, как маленькие балерины в пачках, застыли в трепетном ожидании тысячи распустившихся бутонов. Теплый воздух был пропитан ароматом вянущих цветов и наполнен тихим, мягким шелестом и жужжанием насекомых. Нам сразу захотелось жить в этом доме, как только мы его увидели. Он стоял и будто дожидался нашего приезда, и мы все почувствовали себя тут как дома.
Ворвавшись так неожиданно в нашу жизнь, Спиро теперь взялся за устройство всех наших дел. Как он объяснил, от него будет гораздо больше проку, потому что все его тут знают, и он постарается, чтобы нас не надули.
— Вы ни о чем не беспокойтесь, миссис Даррелл, — сказал он, хмуря брови. — Предоставьте все мне.
И вот Спиро стал ездить с нами за покупками. После целого часа невероятных усилий и громких споров ему в конце концов удавалось снизить цену какой-нибудь вещи драхмы на две, что составляло примерно один пенс. Это, конечно, не деньги, объяснял он, но все дело в принципе! И, разумеется, дело еще заключалось в том, что он очень любил торговаться. Когда Спиро узнал, что наши деньги еще не прибыли из Англии, он дал нам в долг определенную сумму и взялся поговорить как следует с директором банка о его плохих организаторских способностях. А то, что это вовсе не зависело от бедного директора, не смущало его ни в малейшей степени. Спиро оплатил наши счета в гостинице, раздобыл подводу для перевозки багажа в розовый дом и доставил нас туда самих на своем автомобиле вместе с грудой продуктов, которые он для нас закупил.
Как мы вскоре убедились, его заявление о том, что он знал каждого жителя острова и все знали его, не было пустым бахвальством. Где бы ни остановился его автомобиль, всегда с десяток голосов окликали Спиро по имени, приглашая на чашку кофе к столику под деревом. Полицейские, крестьяне и священники приветливо здоровались с ним на улице, рыбаки, бакалейщики, владельцы кафе встречали его как родного брата. «А, Спиро!» — говорили они и ласково улыбались ему, как непослушному, но милому ребенку. Его уважали за честность, горячность, а пуще всего ценили в нем истинно греческое бесстрашие и презрение ко всякого рода чиновникам. Когда мы приехали на остров, таможенники конфисковали у нас два чемодана с бельем и другими вещами на том основании, что это был товар для продажи. Теперь, когда мы перебрались в землянично-розовый дом и встал вопрос о постельном белье, мама рассказала Спиро о чемоданах, задержанных на таможне, и попросила его совета.
— Вот те раз, миссис Даррелл! — проревел он, багровея от гнева. — Почему же вы до сих пор молчали? На таможне одни подонки. Завтра же мы поедем туда с вами, и я их поставлю на место. Я всех там знаю, и они меня знают. Предоставьте дело мне — я их всех поставлю на место.
На следующее утро он повез маму на таможню. Чтобы не упустить веселого представления, мы тоже отправились вместе с ними. Спиро ворвался в помещение таможни, словно разъяренный тигр.
— Где вещи этих людей? — спросил он у пухленького таможенника.
— Вы говорите о чемоданах с товарами? — спросил таможенник, старательно выговаривая английские слова.
— Не понимаете, о чем я говорю?
— Они здесь, — осторожно сказал чиновник.
— Мы приехали за ними, — нахмурил брови Спиро. — Так что приготовьте-ка их.
Он повернулся и торжественно вышел, чтобы поискать себе кого-нибудь на подмогу для погрузки багажа. Вернувшись, он увидел, что таможенник взял у мамы ключи и как раз открывает крышку на одном из чемоданов. Спиро заревел от злости и, мигом подскочив к таможеннику, хлопнул крышкой прямо ему по пальцам.
— Зачем открываешь, сукин ты сын? — спросил он свирепо.
Таможенник, махая в воздухе прищемленной рукой, сказал со злостью, что это его обязанность — просматривать багаж.
— Обязанность? — спросил Спиро насмешливо. — Что значит обязанность? Обязанность нападать на бедных иностранцев? Обращаться с ними, как с контрабандистами? Это ты считаешь обязанностью?
Спиро на миг остановился, перевел дух, схватил оба огромных чемодана и направился к выходу. На пороге он обернулся, чтобы выпустить еще заряд на прощанье.
— Я тебя знаю, Кристаки, и ты уж лучше не заводи со мной разговоров об обязанностях. Я не забыл, как тебя оштрафовали на двадцать тысяч драхм за то, что ты глушил рыбу динамитом, и не желаю, чтобы каждый уголовник говорил со мной об обязанностях.
Мы возвращались из таможни с торжеством, забрав свой багаж без проверки и в полной сохранности.
— Эти подонки думают, что они тут хозяева, — комментировал Спиро, видимо не подозревая, что и сам действует как хозяин острова.
Взявшись однажды нас опекать, Спиро так и остался с нами. За несколько часов он превратился из шофера такси в нашего защитника, а через неделю стал нашим проводником, философом и другом. Очень скоро мы уже воспринимали его как члена нашей семьи, и без него не обходилось почти ни одно событие, ни одна затея. Он всегда был под рукой со своим громовым голосом и сдвинутыми бровями, устраивал наши дела, говорил, сколько за что платить, внимательно следил за нами и сообщал маме все, что, по ее мнению, она должна была знать. Грузный, нескладный ангел с дубленой кожей, он охранял нас так нежно и заботливо, словно мы были неразумные дети. На маму он глядел с искренним обожанием и повсюду громким голосом расточал ей комплименты, чем немало смущал ее.
— Вы должны думать, что делаете, — говорил он нам с серьезным видом. — Маму нельзя огорчать.
— Это почему же? — спрашивал Ларри с притворным удивлением. — Она для нас никогда не старается, так чего же нам о ней думать?
— Побойтесь бога, мастер Ларри, не надо так шутить, — говорил Спиро с болью в голосе.
— Он совершенно прав, Спиро, — со всей серьезностью подтверждал Лесли. — Не такая уж она хорошая мать.
— Не смейте так говорить, не смейте! — ревел Спиро. — Если б у меня была такая мать, я б каждое утро опускался на колени и целовал ей ноги.
Итак, мы поселились в розовом доме. Каждый устраивал свою жизнь и приноравливался к обстановке сообразно своим привычкам и вкусам. Марго, например, загорала в оливковых рощах в микроскопическом купальном костюме и собрала вокруг себя целую ватагу красивых деревенских парней, которые всякий раз появлялись словно из-под земли, если надо было отогнать пчелу или передвинуть шезлонг. Мама сочла своим долгом сказать ей, что считает эти загорания довольно неразумными.
— Ведь этот костюм, моя милая, — пояснила она, — не так уж много закрывает.
— Не будь старомодной, мама, — вспыхнула Марго. — В конце концов, мы ведь умираем всего лишь раз.
На это замечание, в котором было столько же неожиданности, сколько истины, мама не нашла ответа.
Чтобы занести в дом сундуки Ларри, троим крепким деревенским парням пришлось целых полчаса потеть и надрываться, в то время как сам Ларри бегал вокруг и давал ценные указания. Один сундук оказался таким огромным, что его надо было втаскивать через окно. Когда оба сундука водворили наконец на место, Ларри провел счастливый день за их распаковкой, так загромоздив книгами всю комнату, что нельзя было ни войти, ни выйти. Потом он возвел из книг зубчатые башни вдоль стен и целый день просидел в этой крепости со своей пишущей машинкой, выходя только к столу. На другое утро Ларри появился в очень дурном расположении духа, потому что какой-то крестьянин привязал осла возле самой ограды нашего сада. Время от времени осел вскидывал голову и протяжно кричал своим надрывным голосом.
Войти
Землянично-розовый дом
Тем, кто в курсе, кто такой Джеральд Даррелл. Тот самый дом, в котором вся семья жила на греческом острове Корфу.
Оригинал взят у 
general_bardak в Землянично-розовый дом
Всем привет. Надеюсь, этот пост пригодится тем, кто планирует совершить «паломничество» к знаменитому дому. Ну а тем, кто это уже сделал, предлагается слегка освежить воспоминания.
Добраться до Перамы можно на городском автобусе, идущем из Керкиры в Бенитсес, всего за два евро. Несколько минут езды — и вы уже возле отеля "Aegli". Этот ориентир, в отличии от самого дома Дарреллов, известен каждому местному водителю.
Хозяину этой гостиницы принадлежит и сам землянично-розовый дом. В лобби отеля есть небольшой «уголок Даррелла», где хранятся его книги, письма и фотографии с отцом владельца.
"Hope to see you in Corfu in autumn 1985! All the best, Gerry and Lee."
Через дорогу, напротив входа в отель, находится спуск к мелководью. С обочины открывается шикарный вид на Мышиный остров, где во времена детства Джерри жил тот самый монах-отшельник.
Обойдя отель с левой стороны, мы поднялись наверх по изогнутой дорожке и увидали это.
Вот за этими окнами когда-то гремела посуда мамы, стучала пишущая машинка Ларри и пополнялся дивный зверинец Джерри.
Дом в настоящее время выставлен на продажу. Фанаты Дарреллов могут купить его за один миллион евро.
Правда, с точки зрения быта, выгода от такой покупки кажется весьма сомнительной. Сегодня патриархальную тишину оливковых рощ каждые пятнадцать-двадцать минут нарушает гул приземляющихся и взлетающих самолетов.
P.S. Перед поездкой в Пераму мы c женой сходили в парк Боскетто Даррелл, переименованный в честь Джеральда и Лоуренса пять лет назад.
P.P.S. Вопреки моим ожиданиям, большинство туристов, приезжающих на Корфу, никогда не слыхало о Дарреллах. Да и для многих местных жителей культурное наследие семьи, создавшей, пожалуй, лучшую рекламу этому острову, так и не стало чем-то достопримечательным. Капитаны прогулочных яхт, махая рукой в сторону «белого дома» Ларри в Калами, могут легкомысленно убеждать вас, что это тот самый дом знаменитого Джеральда. Ну а наши с вами земляки-гиды и вовсе могут называть писателя Чарльзом, видимо путая его с Дарвином.
Полный фотоотчет с поездки на Корфу можно посмотреть здесь.
Найти землянично-розовый дом, парк Боскетто и остановку автобуса, идущего в Бенитсес, на Google Maps вам поможет эта метка.
Урок литературы по системе Л.В. Занкова. Урок- обощение по прочитанному тексту.
Скачать:
| Вложение | Размер |
|---|---|
| zemlyanichno-rozovyy_dom.doc | 33 КБ |
Предварительный просмотр:
УРОК ЛИТЕРАТУРНОГО ЧТЕНИЯ
«ЗЕМЛЯНИЧНО — РОЗОВЫЙ ДОМ»
Из опыта работы
учителя начальных классов
Бердниковой Ольги Владиславовны
Тема: Джеральд Даррелл «Землянично-розовый дом».
Цели: Развивать навыки выборочного чтения.
Закреплять умение определять вид произведения,
отличая художественный текст от научного.
Воспитывать чувство бережного отношения к
Наглядность: иллюстрация черепахи, слова – вид текста.
АКТИВИЗАЦИЯ МЫСЛИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
уховертка златоглазка Ахиллес
-Что вы можете о них сказать?
(Насекомые, читали в произведении Д.Даррелла, лишнее Ахиллес).
-Что вы знаете про Ахиллеса? (сообщение)
-Почему рядом с насекомыми написано имя Ахиллеса?
-Определение темы урока.
-Давайте обратимся к тексту на с.112 и продолжим знакомство с творчеством Д. Даррелла (Читают подготовленные ученики 1, 2, 3 части, последний абзац читает учитель).
-Значение каких слов вам не понятны?
-Почему рядом с насекомыми было написано имя Ахиллеса?
-Подходит ли черепашке это имя?
-Кто такой Ахиллес?
АНАЛИЗ ХАРАКТЕРА ГЕРОЯ
-Давайте обратимся к тексту и докажем свое мнение авторскими словами:
1 ряд – Внешний вид (описание черепахи).
2 ряд – Ахиллес и Роджер (отношение двух животных).
3 ряд – Страсти Ахиллеса.
-Что такое страсти? (Сильно выраженное чувство, любовь).
Выступление «по цепочке».
-Есть ли в черепашке что-то героическое, кроме имени?
-Какой вы ее представили?
-Вы доказали, что героическое имя черепашке дали не зря.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВИДА ПРОИЗВЕДЕНИЯ
-Как вы думаете, такая выразительность языка свидетельствует о таланте Даррела – исследователя, наблюдателя. А может быть писателя?
исследователь
Даррелл писатель
-К какому виду можно отнести это произведение?
художественный
Вид научный
-Докажите свое мнение.
-А первая глава повести к какому виду относится? (Элементы научно-популярного).
-Предлагаю вашему вниманию еще один текст.
Рассказ о черепахах: Морские черепахи – жители тропиков. У них овальный панцирь, большая голова на короткой шее, а вместо ног – ласты. Длина взрослой черепахи до 140 см, а вес может достигать 400 кг. Для того, чтобы отложить яйца, черепаха выбирается на песчаный берег, вырывает ямку, куда откладывает 70 – 200 шаровидных яиц, затем, засыпав ее песком и утрамбовав панцирем, уходит в море, уплывает на тысячи километров в океан. Через полтора месяца черепашки вылупляются и гурьбой бегут к морю. Тех, кто не успел укрыться в воде, поедают хищники.
-Какой это вид текста?
-Какой текст для читателя наиболее интересен?
(Художественный текст, так как лучше представить себе всю картину описываемого).
-Вспомните, как называется произведение Даррелла?
-А как называется часть, которую мы читаем?
-Можно ли ее озаглавить по-другому?
-Несомненно, Даррелл был не только наблюдателем, осторожным исследователем и поэтому смог так рассказать о своих впечатлениях, что все смогли представить себе героя произведения.
-Вернемся к тексту, прочитайте отрывок, в котором говорится о том, как вела себя семья, когда черепаха пропала.
(Со слов: …Но вот в один прекрасный день…)
-Какие особенности семьи Дарреллов стали явными в связи со смертью Ахиллеса?
(Их объединяла любовь к животным, дружба).
-Повлияло ли детское увлечение Джерри на его взрослую жизнь?
(Стал биологом, писателем, изучал животных).
-Предлагаю вам самим стать писателями и подготовить выступление по своему выбору на тему:
1.Соперничество Роджера и Ахиллеса.
2. Мой любимец (рассказать о своем животном).